На передовой сегодня не только врачи. Если работники продуктовых магазинов не выйдут на работу, общество взвоет от голода. Если кабельщики забастуют, что мы будем смотреть по ТВ? Если воспитатели проигнорируют свои обязанности, то родителям-врачам не с кем будет оставить своих детей. Люди самых разных профессий, вынужденные работать, пока все страдают дома на самоизоляции, рассказали свои истории о том, как они рискуют изо дня в день...
Деми, 23 года. Цинциннати
Я работаю в крупном сетевом продуктовом магазине менеджером по производству. Работа во время кризиса эпидемии очень давит на меня. Люди в отчаянии и страхе, и вдруг я оказался на передовой этого отчаяния. Это кажется несправедливым — я не подписывалась на то, чтобы каждый день подвергать себя риску, не говоря уже о том, что я в особой опасности из-за хронического заболевания.
Я никогда раньше не считала себя незаменимым работником. Работа, которая никогда не считалась престижной и достойной высокой заработной платы, теперь как никогда важна для общества. Я зарабатываю чуть больше $15 в час, но мне кажется, что никто из нас не получает соответствующей оплаты, учитывая нашу необходимость и то, что мы должны рисковать своим здоровьем и безопасностью.
Теперь мы каждый день разговариваем о ситуации в мире, о количестве заболевших и оцениваем шансы на будущее. Политика магазина и правила меняются почти каждый день. Мы вынуждены устанавливать ограничения на то, сколько люди могут покупать, чертить маркеры ленты, чтобы покупатели были на безопасном расстоянии друг от друга. Я убеждаю людей, что продукты не заканчиваются, и что паниковать не нужно - теперь это часть моей работы
Самое лучшее, что клиенты могут сделать для нас, - это поддерживать социальные дистанцирующие границы в магазине. Мы должны быть на работе, и пренебрежение этими мерами предосторожности подвергает нас еще большей опасности. Поймите, что мы все так же напряжены и напуганы, как и вы.
Тэйлор Крэмптон, 24 года. Окленд
Я - социальный работник в центре для бездомной молодежи. После того, как в районе объявили карантин, я предположила, что мне будет предоставлена возможность работать из дома. Однако, поскольку население, которое мы обслуживаем, классифицируется как "подверженное риску", никто нам не разрешал самоизолироваться. Я начала замечать изменения в своем дыхании, что настораживает, ведь у меня астма. Когда я позвонила своему врачу и объяснила свои симптомы, она сказала мне, что это была не более чем паническая атака из-за того, что я осталась "на передовой". И хотя мне теперь доплачивают, мой работодатель не предоставляет услуги тестирования на коронавирус.
Моя смена с 8 утра до 4 часов вечера, я помогаю с приготовлением пищи и распределением еды для клиентов. После этого я предоставляю общие консультации и услуги людям, которые проживают в нашем приюте.
В отличие от медицинских работников и сотрудников скорой помощи, которых можно опознать по их рабочей форме, я скрываюсь у всех на виду в своей повседневной одежде, поэтому иногда люди классифицируют меня как обычного человека, а не как человека, который предоставляет услуги населению, подвергающемуся риску. Это обидно, ведь я тоже на передовой. Когда я училась в аспирантуре, декан сказал нам: "Будьте готовы, что вас будут считать "самым неуважаемым человеком в комнате", когда станете социальным работником". Работа во время эпидемии заставила меня осознать истинный смысл этих слов.
Лорена, 23 года. Флауэри Бранч
Я - бариста в Starbucks, и мне кажется странным все еще работать, потому что я не понимаю, как моя работа является более "важной", чем другие. Также я благодарна за то, что я все еще могу зарабатывать деньги, в отличие от многих друзей и членов семьи, которые потеряли работу.
Мы держим кафе закрытым, так что, когда мы приходим на работу, нам приходится ждать, пока кто-то из других сотрудников нас впустит. Кофе делают два бариста, еще один принимает заказы на кассе. Мы должны следовать более строгим правилам: каждые 30 минут моем руки и дезинфицируем поверхности 2 раза в час. Все строго! У нас больше свободного времени, и закрываемся мы тоже раньше.
Конечно, я не медик, но я тоже чувствую, что важна для общества. Все люди на нервах, поэтому я стараюсь передать им свою уверенность хотя бы через кофе.
Шелли Стоун, 48 лет. Питершем
Я работаю в компании Athol над ипотечными кредитами. Несмотря на то, что я не контактирую с клиентами, я работаю в обществе 20 коллег. Я рада, что у меня есть возможность зарабатывать на жизнь, но, честно говоря, я предпочла бы сидеть дома.
Наш филиал закрыт для клиентов. Они звонят нам по горячей линии. Я все еще обрабатываю кредиты, в основном ипотечное рефинансирование, и собираю документы от заявителей. Мы не можем закрыть ипотечные кредиты, потому что это можно делать только при личном присутствии. В кредитном отделе есть один человек, занимающийся просроченным платежам, но все звонят нам. У нас есть четкие указания, которые мы передаем клиентам, чтобы они запросили отсрочку своих платежей.
Многие люди на грани, и некоторые из них не понимают задержек и проблем, с которыми мы имеем дело. Они просят принять их лично, но мы как можно вежливее объясняем им, что это невозможно. Все, что мне нужно сегодня- это больше терпения от клиентов.
Жаклин Хедрик, 20 лет. Чапел-Хилл
Я работаю ассистентом медсестер в медицинском центре при Университете Северной Каролины, где я учусь на первом курсе.
Я чувствую себя невероятно счастливой, имея постоянный и надежный источник дохода. Мы должны обеспечить прямую помощь пациентам во время общенационального дефицита средств индивидуальной защиты (СИЗ). В прошлое воскресенье мне дали одну маску N95, которой я должна пользоваться в течение всей недели. Как правило, N95 предназначены для одноразового использования, однако у нас просто нет необходимого количества масок для всего персонала наших больниц.
Больше всего времени я провожу в отделении неотложной помощи. То, что обычно рассматривается как труд, не требующий особой подготовки, в настоящее время считается необходимым. Я прошу всех, кто читает это, практиковать социальное дистанцирование, мыть руки и, если возможно, сидеть дома.
Уилл, 45 лет. Лос-Анджелес
Я контролирую приемный склад для широковещательной инженерии в телевизионной компании в Лос-Анджелесе. С тех пор как меня сочли незаменимым, мои чувства по поводу работы были смешанными. Я невероятно благодарен, что мне все еще платят и не нужно беспокоиться о том, что меня уволят и я не смогу платить за квартиру. Но я глубоко обеспокоен тем, что мои поездки на работу (я езжу на общественном транспорте) и характер моей работы увеличивают риск заражения.
Я не зарабатываю кучу денег, и мне не предлагают доплату за риск, поэтому я просто в бешенстве, что мне приходится "подставляться", чтобы прокормить семью.
Работа идет спокойно. Мой участок - это город-призрак, и трафик минимален. Я понимаю, что я нужен только на случай, если у кого-то сломается телеоборудование, поэтому я без зазрения совести просто убиваю свободное время.
Кэйтлин Хоббарт, 26 лет. Шарлотт
Я работаю в дошкольном учреждении для детей в Северной Каролине. Поскольку учителя школ были отправлены в отпуск до 15 мая, мы также наблюдаем и за школьниками.
Наши дни полностью изменились. Родителей больше не пускают в здание ни под каким предлогом. В нашей школе каждый класс имеет заднюю дверь, соединенную с детской площадкой. Родители высаживают своих детей у задней двери, что очень тяжело принимать самим школьникам, которые привыкли к тому, что их родители приходят вместе с ними. Если мы услышим кашель у ребенка, мы обязаны отправить его домой на 72 часа: вернуться можно только со справкой от врача. То же самое относится и к любому ребенку, у которого температура выше 37 градусов. Раньше у нас было около 150 детей - теперь 30.
Я очень рада, что меня считают незаменимым работником. Быть может, мы не лечим людей и не спасаем жизни, не продаем продукты, чтобы никто не умер от голода, но мы следим за чужими детьми как за своими собственными, чтобы родители (быть может, те же врачи или полицейские) спокойно выполняли свою неотложную работу.
Джордин Темплтон, 22 года. Фарго
Я работаю в некоммерческой организации, которая предоставляет долгосрочный уход для взрослых с ограниченными возможностями. Мы предоставляем круглосуточную помощь. Я - профессионал прямой поддержки, что означает, что я поддерживаю взрослых инвалидов с ежедневными задачами и контактами со сверстниками.
Обычно мы стараемся, чтобы наши клиенты больше общались друг с другом. Но сейчас карантин, поэтому клиентам приходится оставаться в своих домах. Это трудный период, так как наши клиенты любят выходить на улицу.
Как-то странно все еще работать. В то время как все остальные работают все меньше, мы делаем противоположное и работаем сверхурочно.
Я всегда знала, что уход, который мы предоставляем, имеет важное значение. Теперь, я думаю, все должны увидеть, насколько важна наша работа. Эпидемия также показала мне, что наш персонал действительно любит и заботится о клиентах: многие жертвуют собой, чтобы сохранить жизни людей, которых мы поддерживаем. Это трудно, но все равно полезно.
Надин Уэрта, 28 лет. Окленд
Я работаю в хирургическом отделении стационара. Я забочусь о пяти пациентах одновременно, которые стали медицински нестабильными или находятся в группе риска из-за неконтролируемых хронических заболеваний. Я искренне считаю, что мне повезло и выпала честь служить людям, несмотря на кучу проблем, с которыми мы сталкиваемся на передовой.
Правила нашей работы меняются ежедневно, иногда ежечасно, по мере того, как мы узнаем все больше и больше об этом вирусе. Ощущается нехватка средств защиты. Нам выдают ограниченное количество масок, халатов и очков за смену, и мы стараемся повторно используем их, если они не сильно загрязнены. Иногда мы даже делимся между собой, доверяя тому, что человек перед нами правильно санировал оборудование. Производители расходных материалов говорят, что спецодежда не была предназначена для стерилизации; но вот мы здесь, растягиваем срок службы ресурсов, которые у нас есть... Мы на передовой работаем так усердно, как только можем, со всем, что у нас есть...Мы - хранители здравоохранения, и если мы не защищены, то и наши пациенты тоже.
