Многие люди по всему миру делятся в соцсетях историями о том, как им тяжело находиться в изоляции в связи с карантином. Некоторые буквально сходят с ума, кто-то начинает открывать в себе ранее неведомые таланты, кто-то замыкается в себе и погружается в депрессию. А что бы вы сказали о годовой изоляции? Как бы отреагировали на мысль о невозможности общаться с людьми все это время, полное отсутствие человека на многие тысячи километров вокруг? Именно в такой ситуации побывала одна отважная девушка, проведшая год в Антарктике. Далее повествование идет от ее имени.
Невероятная экспедиция
Меня зовут Рэйчел Робертсон, я исследователь и путешественница. Мое путешествие в изоляцию в Антарктиде было несколько случайным. Я увидела объявление в печатном издании о работе в качестве руководителя экспедиции на станцию Дэвис в Антарктиде. Должна признаться, что именно пингвин в рекламе привлек мое внимание.
В объявлении отмечалось, что они ищут кого-то, обладающего стойкостью, сочувствием и целостностью, чтобы руководить разнообразной командой многоопытных исследователей. Предлагался широкий круг программ в области науки, инфраструктуры и логистики в одном из самых отдаленных, изолированных и красивых мест на планете. Я пошла на собеседование, затем меня отправили в учебный лагерь вместе с 13 мужчинами. Я уже не была уверена, что хочу эту работу, но знала, что буду сожалеть, если не пойду на это.
Непростые условия
Видеть 18 незнакомцев круглосуточно в течение целого года – не самая простая задача, но я усвоила несколько полезных уроков. Как самая молодая и единственная женщина-руководитель экспедиции на станции Дэвис, я теперь точно знаю, что такое год полной изоляции. Некоторое время назад я уже делилась своей историей (моя экспедиция была в 2005 году), но она никогда не была так понятна людям, как сейчас.
Когда люди возвращаются к жизни после нескольких месяцев блокировки из-за пандемии коронавируса, у них разные реакции. Некоторые очень взволнованы и с нетерпением ждут возвращения в офис, другие беспокоятся и испытывают стресс. Большинство людей находятся где-то посередине. Мы не знаем, как люди будут реагировать, но мы знаем, что это не будет одинаковым для всех. У меня тоже были удивительные реакции на возвращение к жизни после изоляции.
Уровень шума казался громче
Когда ты находишься в изоляции, шум во внешнем мире кажется громче. Поэтому для многих из вас шум будет огромным после карантина. Я думаю о том, что Нью-Йорк – это какофония звуков, а теперь улицы пусты. Черт возьми, мне понадобилось около шести месяцев, чтобы привыкнуть к шумной жизни.
Я ограничила время, проведенное на улице, и постепенно сформировала у себя терпимость к шуму. Вначале это было довольно поразительно – слышать постоянный гул города. В Антарктиде совершенно тихо: птицы не чирикают, деревья не шумят, не падают листья. Все вокруг молчит.
Жизнь замедлилась на год
Темпы моей жизни в Антарктиде были очень медленными. Точно так же, как жизнь каждого в изоляции идет медленнее, я привыкла двигаться неспешно. Когда я впервые села в свою машину и поехала кататься, я почувствовала, что ускоряюсь. Люди привыкли работать дома и ходить на собрания онлайн. Будет странно физически садиться в машину, приближаться к работе и возвращаться к жизни.
Когда я была в экспедиции, у нас не было большого выбора. Мне не нужно было решать, что надеть, когда работать или что есть. Шеф-повар давал нам два варианта, так что мы ели индийское карри или макароны. Когда я впервые после года изоляции пришла в магазин и увидела 30 видов мюсли, я была немного ошеломлена. Моя жизнь была проста в изоляции.
Объятия были непривычны
Поскольку я руководила экспедицией, я не могла иметь никакого физического контакта с кем-либо еще – полный ноль. Не было рукопожатий, флирта и объятий. Я не могла допустить даже простой жест сочувствия, такой, как объятие или рука на плечо. Это тут же было бы истолковано как признак романтического интереса. Это шло вразрез с моим естественным желанием не утешать кого-то, кто был сильно расстроен, но это то, что я должна была делать.
Перед этой поездкой я думала, что буду жаждать внимания, когда приеду домой, но это не так. На самом деле, когда я вышла из изоляции, мне постоянно приходилось обниматься с каждым членом семьи, каждым другом, даже старыми коллегами по работе. Они гордились мной и хотели показать мне это, предлагая крепкие объятия, но мне нужно было привыкнуть к этому. Поэтому я отказался от социальных обязательств и провела первые шесть недель дома только с моей семьей и самыми близкими друзьями.
Моя иммунная система была выключена
Вирусы не живут в Антарктиде. Поэтому там я не болела. Многие думают, что в таком холодном климате здоровье постоянно на нуле, но это не так. Именно вернувшись домой, я подхватила каждый вирус, который был у нас в Австралии. Я была совершенно не готова к тому, как реагировала моя иммунная система на приезд домой.
Сложнее всего было, когда мы приблизились к концу нашей изоляции. Третья четверть была самым трудным временем – не только для меня, но и для всех нас в экспедиции. Именно тогда произошли все эмоциональные вспышки. Но мы прошли через это, поэтому теперь я понимаю, каково людям находиться долгое время дома большой семьей.
Я была более сосредоточена
После того, как я вышла из изоляции в Антарктике, я написала две книги и стала международным спикером по мотивации. Находясь в изоляции в качестве лидера, когда никто не сказал мне, что я делаю правильно и что я делаю неправильно, я должна была много размышлять. Я вела дневник, и каждый день размышляла о том, каким я была лидером.
Эта дисциплина научила меня правильно оценивать себя, потому что мне никто не ударял по плечу, чтобы сказать: "Молодец!" Это как стоять на балконе и смотреть на себя сверху вниз. Я до сих пор часто вспоминаю, когда увидела фотографию пингвина, которая вдохновила меня посмотреть на объявление о работе. Этот момент полностью изменил мою жизнь.
